|
Рецензия 37-летний Ватанабэ, настигнутый очередным безжалостным приступом одиночества, оглядывается назад, пытаясь вспомнить лицо своей возлюбленной. 20-летний Ватанабэ решает, кого из двух девушек ему любить. Одна предлагает ему жизнь: готова целоваться на крыше горящего дома и готовит потрясающе вкусные суши. Другая существует в облаке смерти: подруга покончившего с собой друга юности, девушка с бездонными глазами, слишком красивая для простого человеческого секса, слишком тонко устроенная, чтобы называть вещи своими именами. Смерть – не противоположность жизни, а ее часть: в свои двадцать Ватанабэ делает открытие, равное тому, которое однажды, лет в пять, делаешь, внезапно проснувшись среди ночи – я тоже умру, насовсем. Что теперь остается, кроме как кричать и шептать: не забывай меня, не забывай меня, не забывай меня... Герои романа умирают, кончают с собой, в крайнем случае – внезапно исчезают. Но смерть – как вода для переводной картинки: без нее краски не станут яркими, тонкая цветная пленка осыплется бабочкиной чешуей. Это чтение для тех, кто всерьез полагает, что только две вещи имеют значение, только две темы вечны. Если вам кажется, что ваш мир сложнее, «Норвежский лес» покажется вам примитивным, скучноватым и сентиментальным. Только вряд ли это так. Вы просто запамятовали: когда-то весной ваш мир тоже состоял только из смерти и любви.
Отрывок - Я бы на ее месте совсем другой роман написал. - Какой, например? Крыса повозил пальцем по краю кружки. - Ну, допустим, такой. Я сажусь на теплоход, а он в середине Тихого океана тонет. Я хватаюсь за спасательный круг и абсолютно один болтаюсь в ночном океане, глядя на звезды. Прекрасная, тихая ночь. И вдруг откуда-то ко мне подплывает молодая женщина, тоже на спасательном круге. - Женщина-то хорошая? - Ну, естественно. Я отхлебнул пива и покачал головой. - Дурь какая-то. - Нет, ты дальше слушай. Значит, мы с ней вместе болтаемся в океане и разговариваем за жизнь. Откуда мы и куда, какие у нас увлечения, с кем мы раньше спали, что по телевизору смотрели, какие вчера сны видели и так далее. А потом пиво пьем. - Погоди... Откуда пиво-то? Крыса немного подумал. - Оно тоже там плавало. В банках. На теплоходе столовая была, и оно оттуда высыпалось. И еще сардины в масле. Нормально, по-моему? - Ага. - И тут начинает светать. - Что делать будем? - спрашивает она меня. Я, говорит, хочу сплавать туда, где наверняка есть остров. А я ей говорю: острова-то, может, никакого и нету! Лучше уж здесь плавать да пиво пить, а там, глядишь, и самолет прилетит спасательный. Но она меня не слушает и уплывает одна. Крыса вздохнул и выпил пива. - Женщина через два дня и две ночи добирается до своего острова. А меня, похмельного, спасает самолет. И через несколько лет мы с ней случайно встречаемся в маленьком баре где-то среди новостроек. - И опять пьете пиво, да? - Грустная история, правда? - Грустнее некуда...
Рецензия «К югу от границы, на запад от солнца» – самый пронзительный роман классика современной японской литературы Харуки Мураками. Через двадцать пять лет в жизнь преуспевающего владельца джазового бара возвращается мистическая возлюбленная его детства – и почти забытая страсть вспыхивает вновь. Но призрак смерти неотступно следит за ним... «Касабланка» по-японски. Роман об экзистенциальной любви, которой не суждено сбыться, – впервые на русском языке.
Отрывок Я заметил, что на груди белой майки налипло что-то черное, по форме – вроде большой бабочки с раскрытыми крыльями... В мерцающем свете люминесцентной лампы стало понятно: это темно-красное кровавое пятно. Кровь свежая, еще не засохла. Довольно много. Я наклонил голову и понюхал пятно. Никакого запаха. Брызги крови – совсем немного – оказались и на темно-синей рубашке, где она была не так заметна. А на белой майке – такая яркая, свежая...
Отрывок ...Все тени умирают в Городе. Иначе от них останется нежить, которая уходит в Лес. Именно там живут люди, которые не смогли до конца убить свою тень... ...Череп пропал еще в 42-м, во время блокады Ленинграда, когда немцы разбомбили университет. Так исчезло единственное в мире доказательство существования единорогов... ... – Читателю Снов нужен статус. Сейчас ты получишь его. – Страж Ворот оттягивает мне правое веко и протыкает зрачок острием ножа...
Рецензия «Хроники Заводной Птицы» несет в себе объем литературных форм поистине джойсовского масштаба: воспоминания, сны, письма, газетные вырезки, обращения к Интернету. И сколь фантастичными ни казались бы описываемые события, повествование не теряет от этого своей убедительности и притягательной силы. Роман оказывает гипнотическое воздействие. Эта самая амбициозная попытка Мураками вместить всю Японию в рамки одной литературно-художественной конструкции.
|
|
